Пролог
“Давным-давно на скалистом берегу моря стоял маленький дом. Ветер обдувал его со всех сторон. Солнце посылало ему свои лучи. Волны шептали о дальних странах. Чайки предупреждали о бурях.
Жила в том доме прекрасная девушка. Была она мила и красива. Жилось ей тепло и уютно.
Каждое утро она открывала окна, чтобы впустить теплое солнце и свежий ветерок, варила кофе и, напевая весёлую песенку, пекла ароматные булочки для горожан.
Запах свежей выпечки и звонкий голосок ветер разносил по всей округе. И когда девушка спускалась в соседний городок, жители уже ждали её и раскупали весь товар в считанные минуты. А в ответ угощали прекрасную девушку фруктами, овощами, молоком и рыбой.
Не так уж и много нужно было девушке для счастья. Любимый дом, дело по душе, доброе слово и благодарность жителей. Казалось, нет на свете никого, счастливее её.
Вот однажды приехал в город богатый заморский купец. Увидел прекрасную девушку и влюбился в неё. Решил во что бы то ни стало с собой увезти. Стал ухаживать за девушкой, осыпать её дорогими подарками, рассказывать о странствиях, чужеземных народах и удивительных чудесах.
Слушала его девушка, слушала, и так ей захотелось все это своими глазами увидеть, что когда купец предложил уехать вместе с ним, согласилась.
Закрыла она свой дом, заперла ставни на окнах, села на корабль купца и уплыла с ним в дальние дали.
Много лет ничего не слышали о ней жители городка. Дом от ветров и дождей стал ветшать, но продолжал ждать хозяйку.
И вот однажды она вернулась. Да не одна, а с девочкой лет десяти. Сколько жители её ни расспрашивали, что случилось и как ей жилось, ничего узнать им не удалось. Но, видимо, жизнь была несладкой.
Превратилась девушка в прекрасную женщину. Была она так же мила и красива, но глаза больше не сияли, и песен она не пела. И только с дочкой на её лице вновь расцветала улыбка, такая же светлая, как раньше.
День за днем женщина с дочкой приводили в порядок дом. Побелили стены, покрасили окна и двери, посадили вокруг цветы. И вновь стал тот дом счастливым местом.
По утрам ветер приносил из него аромат свежеиспеченных булочек и звонкий детский голосок, поющий весёлые песенки. И не было в мире места лучше, чем маленький дом на берегу моря.”
Мама заканчивала сказку, и Оленька засыпала с мыслями о лучшем в мире месте.
Глава I.
Паша
Дождь, хлынувший внезапно, поливал так, словно на небе прорвало трубу. “Дворники” на лобовом стекле не справлялись с потоками воды. Машина, казалось, плывет, а не едет по центральной улице города. Если такое ощущалось на кроссовере Тойота Хайлендер, то водители легковушек, верно, и вовсе чувствовали себя байдарочниками, оказавшимися в эпицентре шторма.
Паша медленно продвигался по реке, еще полчаса назад называвшейся улицей, и высматривал место для парковки поближе к офису страховой. Вылезать под водопад не хотелось, а тем более идти по щиколотку в воде. О, вон четвёра отъезжает, можно тут остановиться, как раз до входа пара метров.
До встречи оставалось еще пять минут, однако ждать было нечего: тучи не думали расходиться, а дождь – становиться слабее. Мужчина с сожалением посмотрел на свои светлые замшевые мокасины и решительно вступил в бурный грязный поток.
Сегодня его пригласили в страховую фирму в качестве эксперта, чтобы он окончательно подтвердил правомерность выплаты внушительной суммы. Случай был нетривиальный: муж застраховал свою жизнь чуть больше года назад. В случае его гибели деньги должны были получить жена и мать. Но вскоре мать умерла, а недавно погиб и он сам. В итоге получателем всей суммы стала новоявленная вдова.
Павла попросили ознакомиться с ответами на запросы в полицию, больницу, чтобы оценить перспективы дела, если страховая откажет вдове в выплатах и та подаст в суд. Опыт у него был богатый: десять лет он отработал следователем по особо тяжким преступлениям и уже шесть лет практиковал как адвокат. Документы он внимательно просмотрел, и они не вызвали никаких сомнений. Все было чисто. И тем не менее почему-то его не отпускало ощущение, что дело не так очевидно, как кажется.
Пригибаясь под потоками воды, Павел добежал до офиса, рванул стеклянную дверь, ступил на сверкающий пол и.. “Чёрт!” – выругался он про себя, едва не растянувшись прямо у порога, – “Хорош бы я был, если б все же свалился! И так мокасины теперь больше походят на лапти, а футболку и джинсы хоть выжимай”.
Пока он топтался у порога, дверь снова открылась, и краем глаза он заметил какое-то движение. Руки среагировали раньше головы и успели подхватить хрупкую девушку, которая, как и он минуту назад, чуть не свалилась на скользкой плитке.
Если бы напротив входа было зеркало, оно отразило бы сцену из дешевого любовного романа. Он – высокий стройный брюнет, галантно держащий за талию ее – нежную блондинку с голубыми глазами. “Их взгляды встретились, и между ними пробежала искра…” – следовало бы после описания этой сцены.
Но реальная жизнь гораздо прозаичней. Оба в мокрой одежде, с прилипшими к лицу волосами, смущенные и раздосадованные – никакой романтики. Единственное, что успел отметить Паша – тонкий аромат ее духов.
Паша быстренько поставил дамочку на пол и отошел в сторону. Он вежливо пропустил ее вперед к стойке администратора.
– Добрый день! Чем могу быть вам полезна? – дежурно улыбнулась служащая.
– Здравствуйте! Меня просили подойти насчет страховки мужа, принести справку из ТСЖ.
– Минутку, сейчас уточню, – ответила девушка за стойкой, обратившись к компьютеру, – Как ваше полное имя?
– Ольга Аркадьевна Ястребова.
У нее был приятный голос. Мелодичный, не высокий, но и не слишком низкий тембр, спокойная подача, певучее оформление гласных. “Наверное, она красиво смеется” – подумалось невпопад Паше.
Он присмотрелся к женщине внимательнее. Так вот она какая – получательница миллиона. Да, хорошенькая. Из документов следовало, что ей 35 лет, но больше 25 не дашь. Невысокого роста, точеная фигурка, которую хорошо было видно под намокшим платьем, прямая осанка как признак внутреннего стержня, светлые волосы, казавшиеся сейчас русыми. И главное ее украшение – голубые глаза. Не бездушно-кукольные, как это часто бывает у красоток, а глубокие и лучистые, как небо в жаркий солнечный день, вобравшее искры желтого цвета. Вроде и голубое, но не холодное.
– Да, все верно. Я сейчас сообщу, что вы подошли, и вас пригласят. Присядьте пока на диван. – вырвал его из размышлений голос администратора. Затем она обратилась к Паше:
– Слушаю вас.
– Коржов Павел Венедиктович, прибыл на встречу к генеральному директору.
– А, да-да, меня предупреждали, – понимающая улыбка чуть тронула губы администратора, – Добрый день, Павел Венедиктович! Николай Степанович еще не освободился. Подождите пока его здесь, я сразу сообщу, как к нему можно будет зайти, – выдала она заготовленную фразу.
– Да, спасибо, Ирина.
Девушка ему кокетливо улыбнулась. Запоминать имена – было его профессиональной привычкой, которая всегда помогала быстро наладить контакт.
Он сел рядом с Ольгой Аркадьевной.
– Вы не ушиблись?
– Нет, спасибо, что подхватили.
– Да я сам чуть не упал, когда вошел. – улыбнулся ей Паша, но Ольга не среагировала. – Погодка сегодня – просто апокалипсис какой-то. Еле проплыл сюда. Вы на машине?
– Нет-нет, я на автобусе.
– Да, вам не позавидуешь. Ну, будем надеяться, пока мы тут, дождь закончится. Вы сюда надолго? Какие-то бумаги будете оформлять?
– Нет, мне только документ отдать.
– Да, любят у нас погонять за всякими бумажками. Я вот тоже всего на минутку заскочил. И вот надо сидеть ждать.
Павел посмотрел на администратора и дотронулся до уха. Поняв его условный знак, Ирина подняла трубку и через несколько секунд пригласила его в приемную.
Бывший следователь довольно неплохо чувствовал людей и в Ольге Аркадьевне не разглядел никакого двойного дна. По всем признакам ощущалось, что она в разбитом состоянии. Похоже, даже не заметила его флирта, отвечала односложно, явно погруженная в свои мысли.
В кабинете генерального Павел задержался недолго. Разговор вышел напряженным. К неудовольствию руководства страховой, ничего подозрительного он ни в бумагах, ни при личном общении с вдовой не заметил, так что в случае невыплаты им предстояло затяжной процесс с отрицательным результатом. А это значит, что им все же предстоит выплатить ей положенную сумму.
Рассказывая о своих впечатлениях о получательнице миллиона, Паша видел перед собой ее образ. Опущенные плечи, растерянный взгляд. Одежда промокла, макияж растекся. Одинокая, хрупкая, несчастная, беспомощная, словно выброшенный под дождь котёнок. Ему вдруг отчаянно захотелось взять её под защиту.
Генеральный был, конечно, недоволен, но мнению Коржова доверял, поэтому признал, что, похоже, дамочке здорово повезло.
– Рад быть вам полезным. Обращайтесь еще. – Попрощался Павел и вернулся в холл. Ирина ему приветливо улыбнулась, он ей кивнул и, было, направился к выходу, но заметил, что Ольга Аркадьевна все еще сидит на диване.
– Неужто вас все еще не приняли?
– Нет-нет, приняли, просто пытаюсь вызвать такси, но пока безуспешно. Как-то не хочется снова мокнуть.
Павел посмотрел в окно. Дождь уже не падал стеной, а нудно лил, словно внезапно наступила осень.
– Могу я вас подвезти? Машина совсем рядом.
– Что вы, не стоит, я дождусь такси. Сейчас высокий спрос, но, думаю, минут через пятнадцать появятся свободные машины.
– Сейчас час-пик, да к тому же дождь, вряд ли ситуация улучшится. А мне несложно вас довезти. К тому же вы вся промокли, вам нужно поскорее переодеться, а то так и простыть можно. Поехали? – И он ей снова улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.
– Вы умеете уговаривать, – робко улыбнулась Ольга в ответ и встала.
Лавируя между лужами и потоками воды, они с трудом добрались до машины.
– Добро пожаловать! – распахнул пассажирскую дверцу Паша.
Ольга Аркадьевна робко села в кожаное кресло, и он залихватски захлопнул дверь.
– Вас, кажется, Ольга зовут? – усевшись за руль спросил он, чтобы продолжить беседу.
– Да.
– А меня Павел, для вас – просто Паша. Куда вас доставить, Ольга?
– На Сиреневую.
– По пути, – улыбнулся Паша, хотя жил на другом конце города.
Из-за дождя в городе был полнейший коллапс. Центр превратился в одну сплошную пробку. “Что ж, будет время познакомиться поближе,” – подумал Паша, наблюдая краем глаза за пассажиркой. Та сидела немного зажатая, было видно, что ей дискомфортно.
– Неплохой райончик: и от центра недалеко, и тихо. Давно вы там живете? – продолжил Паша. чтобы разрядить обстановку.
– Как вышла замуж. – Сказала она и отвернулась к окну. Паша заметил, как она судорожно сглотнула, а потом украдкой вытерла слезы.
– А сколько вы замужем?
– Семь лет. Было бы в октябре. Он погиб. Месяц назад – Ответила Ольга сдавленным голосом и уже в открытую заплакала.
– Простите, – пробормотал Паша. Слезы выглядели искренними. Чтоб сыграть такое горе, надо быть великой актрисой.
Остаток пути ехали в тишине. Ольга постепенно успокоилась.
Дождь наконец-то прошел, выглянуло солнце, и на небе раскинулась радуга.
– Смотрите: это хороший знак, – сказал Паша, чтобы отвлечь Ольгу.
– Да, будем надеяться. Мы почти приехали. Вон мой дом.
Она на него не смотрела, пряча заплаканные глаза. Но как же она была хороша даже после слез! Большинство женщин плач портит: краснеет лицо, распухает нос, отекают глаза. У Ольги же слезы, словно дождь, смыли с лица строгость, сделав ее еще трепетнее.
Оставшуюся часть пути они проехали молча.
– Ольга, я полагаю, у вас впереди еще предстоит оформление разных документов, вступление в наследство. – Сказал Паша, когда они остановились у подъезда. – Думаю, я смогу быть вам полезен. Вот моя визитка. Звоните в любое время, если понадобится моя помощь. Не только юридическая. Не стесняйтесь.
– Спасибо, – поблагодарила женщина, все так же не поднимая на него глаз, и вышла из машины.
Он проводил ее взглядом до подъезда и поехал домой. Если бы сейчас кто-то прочитал его мысли, то очень бы удивился, что у обычно спокойного и рассудительного Паши они перескакивают с одного на другое. То он думал, что все же подозрения еще не сняты. То пускался вспоминать в деталях Олину фигуру, лицо. Потом принимался ругать себя, что не взял ее номер и теперь надо придумывать повод, чтобы снова встретиться с ней. Стороннему наблюдателю стало бы понятно: мужчина в смятении, потому что его захлестнули чувства.
Ольга
Ольга смотрела в окно подъезда на отъезжающий кроссовер. Интересный мужчина этот адвокат, привлекательный. И оправдал ее ожидания: не зря ждала его в фойе, как она и рассчитывала, предложил подвезти.
– Бесстыжая! Совсем совести нет! Не успела мужа похоронить, а уже с мужиками на джипах разъезжает, – услышала она за спиной ворчливый голос.
“Боже, что за мерзкая старуха! Когда она уже успокоится и отстанет от меня?” – подумала Ольга и поздоровалась с соседкой:
– И вам не хворать, Таисия Ивановна.
– Да уж не сомневайся, тебя переживу и на чистую воду выведу. Я все знаю про тебя, паскудница. Сначала подругу мою, Агату, со свету сжила, потом сыночка ее сгубила, а все, чтоб квартира тебе досталась и ты смогла свободно мужиков сюда водить. Я насквозь тебя вижу.
– Да что вы такое говорите? Как вы смеете? – разрыдалась Оля и бросилась вверх по лестнице, не слушая, что старуха кричит ей вслед.
Дома она дала волю слезам. Что ж за судьба у нее такая горькая! И так одна-одинешенька на белом свете осталась, а еще и эта бабка к ней прицепилась. Два года назад умерла мама, через год – свекровь, а теперь вот – муж. Ей 35 лет, а у нее ни семьи, ни детей. И опять начинай все сначала. А уже нет никаких сил на это.
И что из того, что у нее есть теперь своя трехкомнатная квартира в престижном районе? Не одна она здесь мечтала жить, когда впервые пришла с Володей, своим мужем.
Вспомнив о муже, она зарыдала еще сильнее. Кто ж знал, что так все получится? Как она его любила! На все ради него была готова. Разделила с ним увлечения. Терпела несносную свекровь. Осталась, когда узнала, что у него не может быть детей, о которых она так мечтала. И даже последний год, когда он… Об этом она не хотела вспоминать. Уж лучше будет думать о том светлом времени, когда все еще было хорошо.
Муж погиб во время прыжка со своим дурацким парашютом. Еще и жизнь застраховал, как будто деньги смогут его заменить. И теперь вдобавок к квартире она получит еще и миллион. Завидная невеста, ничего не скажешь.
Ольга случайно узнала о страховке, когда разбирала документы мужа для оформления свидетельства о смерти. Сначала ничего не поняла. Потом думала, что ей с этим делать? Деньги – это, конечно, хорошо, учитывая, что все сбережения уйдут на похороны, но зная источник их появления, становилось не по себе.
В квартире все еще держалось ощущение, что хозяин уехал ненадолго и скоро вернется. Володины вещи стояли на своих местах. В шкафу висели его рубашки, в прихожей стояла обувь, на рабочем столе лежал разряженный ноутбук, уже покрывшийся пылью. И всюду Оля чувствовала его запах.
За полтора месяца с момента его гибели она так и не решилась все это убрать. Заканчивался отпуск, в который ее отправили после несчастья. Через неделю уже выходить в больницу, где она работала медсестрой. Пора бы привести дом в порядок. Пора уже взять себя в руки. Пора продолжать жить.
На этой фразе мысли невольно вернулись к Паше. Он был мил, обходителен, сразу видно, что из хорошей семьи. Вот такого бы мужа и отца ее детям. Но… Нет, сейчас ей не до романов.
Решив, что завтра же она займется разбором вещей и уборкой, Оля почувствовала, что ей стало спокойнее и даже немного радостней. Все наладится! Она выпила лавандовый чай, приняла расслабляющую ванну и отправилась спать.
Далеко-далеко, за высокими горами посреди дремучих лесов стоял чёрный замок. Он был такой высокий, что казалось, небо рвется о его острые шпили и разлетается лохмотьями туч. Горы скрывали его и от солнца, и от луны. И лишь робкий лучик рассвета успевал пробиться в оконце самой высокой башни.
В этой башне жила милая нежная девушка Хельга. Она просыпалась с лучиком рассвета, а ложилась глубокой ночью. Весь день она трудилась, не покладая рук, обслуживая надменных и грубых хозяев замка. А жили там злобная старая дракониха с сыном драконом.
Дракониха была настолько стара, что не могла уже превращаться в человека, а сын мог несколько раз в году, когда на небо поднималась полная луна, становиться великолепным рыцарем. Был он красив и дерзок, смел и красноречив. Он умел слагать баллады и играть на лютне. Своими чарами он заманивал в замок прекрасных девушек.
Поддавшись его обаянию, девушка была готова идти за ним хоть на край света. И было слишком поздно, когда она понимала, что попала в заточение к драконам и нет никакой дороги к свободе.
Если девушка попадалась строптивая, дракониха тут же её съедала. Но и покладистые красавицы не могли выжить в этом замке больше полугода. Словно нежные цветы, они быстро увядали без солнца и теплоты человеческого сердца. Тяжёлая работа сгибала их спины и превращала шелковую кожу на руках в морщинистый пергамент. Страх и безысходность стирали улыбки и румянец. Вечная темнота и холод гасили блеск глаз. И постепенно их сердца переставали биться.
Тогда дракон дожидался полнолуния и в обличии рыцаря вновь отправлялся очаровывать новую девушку.
Слухи о пропавших девушках разнеслись по всей округе. В полнолуние матери прятали своих подросших дочерей, чтобы им не встретился на пути рыцарь-дракон. Вот только нашу Хельгу некому было спрятать: была она круглой сиротой.
Так и попала она в замок к драконам. Увидела её старая дракониха и рассмеялась:
– Милое создание… Ты, наверное, слышала про нас разные гадости. Но все это неправда. Мы добрые и щедрые. Если ты будешь хорошо служить, то через полгода уйдёшь отсюда и унесешь столько драгоценностей и золота, сколько сможешь. Тебе их хватит, чтобы купить дом и жить безбедно до конца дней. Ну а если что не так натворишь, пеняй на себя – отужинаем твоим нежным тельцем.
Хельга не поверила, что драконы отпустят ее, но деваться ей было некуда. Она старалась изо всех сил, но угодить старой драконихе и её сыночку было очень сложно. Они вечно были чем-то недовольны и никогда не благодарили.
Самой заветной мечтой Хельги стало вырваться из замка. Но как? Все выходы были заколдованы, а окна находились слишком высоко. Дни сменяли ночи, проходил месяц за месяцем, силы Хельги были на исходе. Старая дракониха сказала сыну, что пора ему отправляться за новой добычей, а эту они съедят. Услышала это Хельга и поняла, что жить ей осталось до полнолуния.
Оно настало раньше, чем ожидала девушка. Вечером сыночек превратился в рыцаря, и она поняла, что завтра её съедят.
Проснувшись утром от лучика рассвета, Хельга прошептала:
– Здравствуй, лучик! Ты один дарил мне свет и тепло в этом замке, пусть совсем ненадолго. Ты давал мне надежду, которая помогала мне не падать духом. Но время моё на исходе, и я никогда уже не увижу солнце. Как бы я хотела улететь вместе с тобой.
И Хельга, прощаясь с жизнью, впервые запела. Песня ее была так прекрасна и так грустна, что лучик не выдержал и заговорил.
– Милая Хельга, ты всегда была так добра и встречала меня светлой улыбкой, хоть я и будил тебя так рано, – ответил ей лучик, – Я могу превратить тебя в птичку, и ты улетишь со мной. Но я не знаю заклинания, чтобы превратить тебя обратно в человека.
– Я согласна! Лучше я буду птичкой, чем стану ужином драконов.
Лучик укрыл Хельгу своим светом, блеснул ярче, и вместо девушки появилась маленькая птичка с красной грудкой и золотым хохолком. Она защебетала звонкую песенку, вспорхнула и вылетела в окошко.
Маленькая пташка летела изо всех сил за лучиком рассвета, чтобы преодолеть дремучие леса и высокие горы. И когда ей уже казалось, что сейчас она рухнет без сил, наконец-то увидела солнце. Большое, яркое, сильное, оно почти поднялось из-за горизонта и осветило равнину.
Птичка так обрадовалась, что запела. И так была прекрасна её песенка, что даже солнышко заслушалось.
– Какие чудные трели! – удивилось оно, – Я бывал везде, но ни разу не слышал такой красивой песни. Кто её поёт?
И лучик рассвета робко показал солнцу маленькую птичку с красной грудкой и золотым хохолком. Он рассказал, что превратил в птичку милую нежную девушку, которая томилась в заточении в замке драконов.
– Но я не знаю заклинания, чтобы превратить её обратно в человека, – вздохнул лучик.
– Я помогу, – сказало солнце.
Оно окружило птичку своими яркими лучами, а когда свет от них растаял, вместо птички стояла красивая девушка с золотыми волосами, вобравшими силу солнца.
Хельга поблагодарила солнце и лучик рассвета и пообещала им до конца жизни каждое утро петь для них прекрасную песню.
И жила она долго и счастливо. Просыпаясь с первым лучиком рассвета, Хельга распахивала окна и радостно приветствовала солнце чудесной песней.
“Какой сказочный сон!” – подумала Ольга, проснувшись рано утром. – “И очень напоминает мою жизнь. Только кто же этот лучик рассвета?” – задумалась она, и вдруг перед ней встал образ вчерашнего знакомого. Его улыбка и правда была теплой и приветливой, как луч солнца.
Впервые за полтора месяца со дня смерти мужа Оля почувствовала радость. Жизнь втекала в нее тоненькой струйкой и наполняла мир вокруг цветом.
Она соскочила с кровати, потянулась, включила музыку и, танцуя, двинулась на кухню. Достала с верхней полки турку и побаловала себя ароматным кофе. День явно задался. И все у нее будет хорошо! Она как та птичка из сна наконец-то выпорхнула из заточения.
Напевая незатейливый мотив модного хита, Оля решительно открыла дверь в спальню свекрови. Муж после ее смерти запретил что-либо трогать, и комната стояла словно музей целый год. Она туда заходила только протереть пыль и вымыть пол.
Ольгу сразу обдало смесью приторного аромата духов, которые любила Агата Альбертовна, и резкого запаха карвалола, лекарства, которое она пила от всех недугов. Девушка стояла на пороге и чувствовала, как подкатывает тошнота. Шторы были задернуты, и не смотря на солнечное утро в комнате стоял полумрак. Ей показалось, что она сейчас задохнется.
Оля решительно рванула шторы, так что они чуть не упали вместе с карнизом, и распахнула окно. В комнату ворвался свежий воздух, мрачную обстановку осветило яркое солнце. Как бы ей хотелось подогнать грузовик и выкинуть прямо из окна эту громоздкую кровать с резными спинками, массивное трюмо вместе со всеми побрякушками, над которыми так тряслась свекровь, и огромный старомодный трехстворчатый шкаф, забитый когда-то модными нарядами, среди которых была даже каракулевая шуба.
Агата так гордилась, что, воспитывая сына одна, она смогла купить итальянский спальный гарнитур, не отказывала себе в новых нарядах, дорогом парфюме и украшениях. “В отличие от всяких приживалок, которые работают за нищенскую зарплату в больнице, потому что ни на что другое не способны” – как будто услышала она голос свекрови.
Ей вспомнилось такое же солнечное утро почти год назад. Они с Володенькой собирались поехать на дачу к друзьям. Оля собирала вещи, Володя убежал в магазин. Настроение было отличное: совсем скоро они вырвутся из пыльного города на природу, которую оба так любили. Ветер будет трепать волосы, солнце – ласкать лицо, трава – щекотать ноги. Теплая компания, шашлыки, шутки, смех, игры в мяч, качание в гамаках в ленивой дремоте, вечером костер и песни под гитару. А ночью…
Володя был совсем другим после таких вот посиделок на природе. Он разгорался страстью и не сдерживал себя, как это бывало дома. Оля чувствовала себя, словно она дриада, оказавшаяся во власти лесного бога. И отдавалась ему так же неистово.
От этих мыслей потеплело внизу живота, и Оля замурлыкала песенку.
– Ольга, что ты там пищишь такое? – тут же донесся недовольный голос свекрови. – Немедленно прекрати! У меня и так голова болит. Наверно, давление подскочило. Иди-ка померяй.
Оля вздохнула и, нацепив вежливую улыбку, пошла к Агате Альбертовне. Очень уж не хотелось раздувать конфликт в такой чудесный день.
– Вот, собрались уезжать на все выходные, а на мать им наплевать. Конечно, только и ждете, когда я помру. Особенно ты. Думаешь, я не замечаю, как ты на самом деле ко мне относишься? Да хоть заулыбайся, меня не проведешь. Насквозь тебя вижу.
– Агата Альбертовна, ну что вы такое говорите? Вы лучше успокойтесь и помолчите: я померяю давление.
Последовала недолгая пауза.
– Ну, чего намеряла?
– Все хорошо, 120 на 80. Хоть в космос лети. Для вашего возраста это редкость.
– А что возраст? Я еще не такая уж и старая, как тебе бы хотелось. Не знаю, чего ты там намеряла, поди врет твой аппарат. Я же чувствую, что у меня давление.
– Агата Альбертовна, нет никакого у вас давления. Зачем вы себе болячки придумываете? Карвалол вот зачем-то пьете.
– Что значит “зачем-то”! Ты же медик, должна понимать. У меня сердце, давление, я старая больная женщина. Брошенная собственным сыном. И все из-за тебя, приживалки. Присосалась к нему и уж скоро шесть лет из нашей семьи кровь пьешь.
– Уж кто бы говорил. Кто из кого кровь пьет, – еле слышно пробормотала Оля, убирая тонометр, но старуха все же услышала.
– Что ты сказала? Пришла к нам в дом на все готовое, голодранка, со своей мизерной зарплатой медсестры. Такого парня себе отхватила. Красивый, воспитанный, образованный. Встретили тебя, приодели, а ты, тварь неблагодарная, еще мне отвечать будешь? Да стоит мне только сказать Володечке, что ты тут мне наговорила, он тебя в момент на улицу выкинет.
– Нет, неправда! Володя меня любит! Мы с ним снимем квартиру и съедем от вас. Живите одна. И некому будет у вас драить квартиру, готовить несколько раз на дню, стирать, исполнять любые капризы, делать массажи, колоть витамины. А мы с Володей будем жить дружно и счастливо. И родим ребеночка.
– Какого ребеночка? Если только ты в подоле принесешь. Потому что у Володи не может быть детей. Он в тринадцать лет переболел свинкой, – выплюнула свекровь.
Оля стояла и хватала воздух ртом, словно ей дали поддых. Как? Как такое возможно? Свекровь же все время винила в бесплодии свою невестку, шипела сыну, чтобы искал другую, плодовитую, пока не поздно, а на самом деле она все это время знала и манипулировала ими.
Ольга убежала в свою комнату и разрыдалась. Шесть лет, целых шесть лет они обходили врачей, психологов, экстрасенсов и даже ездили к шаману. Потратили кучу времени и денег. Оля стала сомневаться в себе как в женщине, чувствовала себя бесплодной, пустой, не способной на то, что может сделать последняя пропитуха – забеременеть и родить. А дело было не в ней!
Услышав как хлопнула входная дверь, Оля бросилась к Володе.
– Я так больше не могу! С меня хватит! Я столько лет терплю унижения твоей матери. Она внушала нам, что я бесплодна, а теперь сказала, что ты переболел свинкой и поэтому у нас нет детей. Я больше не выдержу здесь. Володя, милый, давай съедем сегодня же! – говорила она сквозь рыдания.
– Да что такое у вас случилось? Вас на полчаса оставить нельзя! Неужели вы не можете нормально существовать вместе? Мам, что там Ольга такое говорит, что за бред несет?
Агата Альбертовна выплыла из комнаты, театрально держа руку на левой груди.
– Ах, Володечка, ты не представляешь, что мне наговорила эта мерзавка, – проговорила она слабым голосом, – Смерти моей хочет, со свету меня сживает. Сына родного лишить хочет. Что ты ее слушаешь? Неужели ты еще не понял, что это за человек? Послушай свою мать: выставь ее из дома, в чем пришла. Она все равно не ценит нашу доброту. Ей только деньги наши нужны.
– Да какие деньги, Агата Альбертовна, я зарабатываю не меньше Володи.
– Ой, Володя, не могу, сердце! – тяжело опустилась на пуфик свекровь, – Изведет она меня, а потом и за тебя примется.
– Как же мне надоели ваши бабские разборки! Достали уже обе! Разбирайтесь без меня! – проорал Володя и выскочил за дверь, шарахнув ей так, что чуть косяки не вылетели.
– Ну что, добилась своего, змея? Никуда Володя от меня не уедет. А ты давай, вали. Иди, вещи собирай. Он вернется – и тебя выставит. – Приказным тоном сказала свекровь. От ее “приступа” не осталось и следа.
Оля передернула плечами, скидывая неприятные воспоминания. Господи, как же она это все выдержала? Целых шесть лет угождала старухе и все равно мила не стала.
Ольга еще раз окинула взглядом комнату. Ладно, гарнитур можно продать, он и правда дорогой. А вот вещи пора выкинуть на помойку.
Она открыла ненавистный шкаф и принялась скидывать одежду в большие мешки для мусора. Можно было бы отдать их на благотворительность, у свекрови, надо признать, был вкус, и одежду она покупала качественную, но Оля никому бы не пожелала ее носить, чтобы ни дай бог не забрать энергетику этой капризной и невероятно тяжелой женщины.
Первая партия мешков была сложена, и Оля решила отнести их к мусоркам. Выбежав из подъезда, она увидела Таисию Ивановну. Так, как обычно, сидела на лавочке и бдительно следила за всем, что происходило во дворе. “Ну, конечно, заняла наблюдательный пост, надсмотрщица хренова” – зло подумала Ольга.
– Я смотрю, ты решила вещи разобрать, – набросилась на нее соседка вместо приветствия, – Готовишь гнездышко для нового хахаля? Ну ничего, как ни старайся, от улик не избавишься. Они все уже у меня.
– Да вы просто больная! – в сердцах крикнула она и побежала через двор к мусорным контейнерам, чувствуя меж лопаток недобрый взгляд соседки. Возвращаясь домой, Оля заранее дергалась, ожидая новые нападки свекровиной подруги, но к удивлению той на лавке не оказалось, и она с облегчением прошмыгнула в подъезд. Вот только не предполагала, что ждет ее дальше.